Журнал

Для современного человека можно найти много определений, свидетельствующих о его характерных признаках. И каждое из них поможет хотя бы отчасти понять его. Или, точнее, самого себя. Но сейчас, при взгляде на икону Рождества Христова, мне на ум приходит одно, чудно звучащее, но от того не менее верное: «человек защищающийся»...

Пастырь истины – так называли праведного Иоанна Кронштадтского современники. Простой приходской священник взял на себя крестный подвиг исповедника Христова в предгрозовые для Русской земли годы. Этот подвиг состоял в полном самоотречении во имя спасения людей. «Я не свой я – Божий», – говорил отец Иоанн. Он спасал всех, шел навстречу людям, терпя непонимание и близких, и духовенства. Не боясь выглядеть самоуверенным, навязчивым, даже смешным, он спасал от духа злобы, лжи и ненависти. Он знал, что кто-то должен отдать всего себя людям – и отдал себя...

Мы все, придя, кто-то раньше, кто-то чуть позже в храм, обязательно сталкивались с этой проблемой: а что нам делать со всем багажом прежней, такой неправильной, такой греховной жизни, которая протекала вне Церкви, которой мы жили без Бога? И также практически все допускали одну и ту же ошибку: далеко не сразу понимали, что багаж этот очень неоднородный и разноплановый и потому не надо сбрасывать его с «парохода» своего нового, церковного бытия. Что-то в нем наверняка окажется отнюдь не вредным и для этого бытия, что-то – по-настоящему ценным, а что-то так даже и бесценным...

– Батюшка, – жалуется старушка, – полжизни стоим в очереди на жильё, а живём и доныне всемером в комнатушке. Теснота такая, что внуки спят на одной кровати валетами и друг другу подбородок ногой подпирают.

Следом за старушкой жалуется мужчина и почти кричит, рассказывая, как он десять лет отработал в горячем цеху ради обещанной заводом квартиры, но после перестройки завод приказал долго жить. И что теперь делать?

 – Молились бы вы святителю Спиридону Тримифунтскому, – говорит батюшка, – и были бы давно с жильём...

Так и хочется начать словами: «Если вы читаете эту статью, значит, конец света не состоялся». Хочется, но… На тему конца света и так слишком много шутят, а тема-то на самом деле серьезная. И разговора тоже серьезного заслуживает. Я, конечно, не календарь древних майя имею в виду и не пророчества Ванги или Нострадамуса. Я о другом...

Год этот для Церкви в России однозначно не был простым. Я далек от того, чтобы называть те трудности, с которыми нам пришлось столкнуться, «гонениями»: это, скорее, своего рода «проверка» на прочность, проверка не для Церкви, разумеется, а для нас, людей ее. Врагов у Церкви во все времена было немало, хватает их и сегодня...

Таинство соборования, или елеосвящения, как оно называется в богослужебных книгах, установлено Господом Иисусом Христом. В Евангелии от Марка мы читаем, как апостолы, проповедуя по всей Палестине, мазали больных маслом и исцеляли их. Наиболее полно сущность этого таинства раскрыта апостолом Иаковом в его Соборном послании: "Болен ли кто из вас, пусть призовет пресвитеров Церкви, и пусть помолятся над ним, помазав его елеем во имя Господне. И молитва веры исцелит болящего, и восставит его Господь; и если он соделал грехи, простятся ему" (Иак. 5, 14-15)...

Кто сказал, что в духовной жизни и в духовной брани хитростей быть не должно? Преподобный Никодим Святогорец пишет, что делать, если ты чувствуешь, что у тебя нет желания и усердия молиться, если ты начинаешь тосковать, когда понимаешь, что в молитве придется провести долгое время, а тебе его жалко. И себя тоже жалко. «Пообещай себе,— учит он,— что не будешь выполнять свое правило. Скажи: «Помолюсь 15 минут, и все!». А через 15 минут предложи себе все-таки еще 15 помолиться. А потом еще. И еще. И вот уже все правило прочитано!». Разве это не хитрость — разумная и полезная?

Праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы одновременно трогателен и таинственен. И еще ― глубоко символичен. Трогателен, потому что невозможно без умиления представлять маленькую Девочку, самостоятельно, шаг за шагом преодолевающую отделяющие Ее от входа в храм пятнадцать ступеней. Таинственен, ибо внутренний Ее мир, Ее стремление к возлюбленному от младенчества Богу удивительны и непостижимы для нас. А символичен ― в силу того, что в храм вводится Та, Которой суждено впоследствии Самой стать нерукотворным Храмом Божества...

Из чего состоит детство, когда оглядываешься на него многие годы спустя? Как лоскутное одеяло или мозаичная картина, из разноцветных лоскутков и стеклышек складывается оно в одно целое. И монументально это целое или же миниатюрно — это уже вопрос нашей памяти… Часто вера приходит к человеку именно в детстве, захватывая сердце вместе с чистой радостью от пережитого или с бескорыстной добротой взрослых. Так, как у героини и одновременно автора этой статьи, которой открыто о Боге в отрочестве не говорили, но которая все-таки знает, что ее вера — родом из детства...